Халява.
– Обвалили экономику дешевыми деньгами.
– И это понятно. У нас тоже обвалят.
– Черт с ней, этой экономикой. Смотрите, кто-то идет! – заметил Костя.
Действительно, навстречу пылил, подпрыгивая, как мячик, сталкер. Его лунообразное лицо светилось восторгом. Он орал песни и матерился.
– Эй, чуваки! – обрадовался он и свернул к ним. – Табачка не найдется?
Бараско, который не курил, но таскал для таких целей пачку \'парламента\', дал ему закурить.
– Можно я возьму еще две? – спросил сталкер.
– Возьми, – кивнул Бараско.
– Вот спасибо, – обрадовался сталкер и засунул сигареты за уши. – А я тебя знаю.
– Откуда?
– Ты черный сталкер Бараско.
– Я тоже тебя знаю, – сказал Бараско. – Ты Денис Бурко из Макеевки.
– Да. Я Бурко из Макеевки.
– Ну что там, Денис?
– Лучше не спрашивай. Там Вавилонское столпотворение. Но вы не торопитесь.
– Почему?
– Подождите, когда все подохнут.
– А ты почему вернулся?
– Я уже весь железный внутри. Слышите? – он постучал себя по широкой груди, которая отозвалась глухими звуками, словно пустая бочка. – Кто за меня похлопочет, когда я стану инвалидом? Таких желаний нет. Поэтому я и ушел.
Все трое приуныли, думая об одном и том же. Березин не выдержал:
– Может, и мы пойдем домой?
– А \'шар желаний\'? – ехидно спросил Бараско.
– Ну и хер с ним! – воскликнул Березин. – Ты видел? Видел! – он потыкал в ту сторону, куда ушел Бурко. – Мы тоже станем железными. У меня вон нога третий день болит.
Костя покашлял и нашел, что он тоже надышался и наглотался железной пыли. И ноги у него тоже стали тяжелыми, словно налились свинцом.
Один Бараско ни в чем не признался, хотя по утрам просыпался с металлическим привкусом во рту.
Но когда они поднимались на очередной холм и видели \'шар\' на горизонте, то забыли обо всех сомнениях.
Следующая пустыня была голубой: за голубыми холмами начиналась бескрайняя равнина, а там, где по идее должны были течь реки, торчали какие-то чушки. Бараско взялся за бинокль.
– Во, бля… – пробормотал он, настраивая резкость, – во, бля…
– Чего там? Чего там? – забеспокоился Березин, вырывая у него из рук бинокль.
– Ну что там? Ну что там? – канючил Костя, пока Березин не насмотрелся вдоволь.
Федор молча отдал ему бинокль и угрюмо выругался:
– Ебическая сила!
Костя с жадным любопытством стал разглядывать бескрайнюю равнину. Вначале он ничего не понял. Холмы, как холмы, из голубой глины, голые и безрадостные под низким серым небом. То ли река, то ли сухое, широкое русло, с сухими плесами. Потом стал различать какие-то темные столбики на ее поверхности, и оторопел. Их было много. Сотни, может быть, тысячи. Они торчали, как опоры давно рухнувших мостов, и разбегались до самого горизонта, над которым висел \'шар желаний\'.
– Это \'пластилиновые топи\', – объяснил Бараско. Они непроходимые, – и отвернулся, чтобы не видеть мертвых сталкеров, которых считал братьями.
– Как же мы пройдем? – спросил Березин.
– Не как, а с помощью чего, – веско ответил Бараско.
Вечно за кого-то думать надо, вздохнул он.
– Ну не томи! – попросил Березин.
– Ох, и Костя! – крякнул Бараско, ухмыляясь. – Ох, и Костя!
– А чего я? – удивился Костя, не чувствуя за собой никакой вины.
– Кто же тебе помогает?
– Откуда я знаю? – удивился Костя и на всякий случай оглянулся на унылый голубой пейзаж.
\'Шар желаний\' светился даже сквозь тучи. Он стал больше и ярче. Идея попросить у него что-нибудь для мамы становилась все реальнее. Вот обрадуется, подумал Костя. Попрошу пятикомнатную квартиру в Измайлово и пару миллионов баксов. А себе внедорожник, и буду путешествовать. А что, хорошая идея!
– А помогла тебе твоя \'Великая тень\'! – заявил Бараско таким тоном, словно раскрыл государственную тайну.