– Верно! – сказала Hepzibah, восхищенно смотря на Волдеморта, который впился глазами в медальон. – Я не могла упустить такое сокровище, пусть даже мне пришлось бы продать последнюю мантию в доме, но он должен был попасть ко мне в коллекцию. Барк купил это у какой-то грязной, оборванной ведьмы, которая, скорее всего, украла его, но она даже представить себе не могла всю его ценность…
На этот раз никакой ошибки быть не могло: при последних словах ведьмы глаза Волдеморта вспыхнули красным; и Гарри увидел, что его пальцы сжали цепочку с такой силой, что костяшки на суставах побелели.
– Я полагаю, Барк заплатил ей гроши…– продолжила Hepzibah – Ну так как тебе… Мило, правда? И снова всевозможные свойства, хотя я просто хранила в безопасности… – Она протянула руку, чтобы забрать медальон. На мгновение Гарри показалось, что Волдеморт не собирается отдавать его; но затем цепочка скользнула сквозь длинные пальцы, и медальон упал на красную бархатную подушечку.
– Ну так как, Том? По-моему, тебе очень понравилось! – она посмотрела ему в глаза, и Гарри увидел, что ее глупая улыбка на лице почти сползла. – С тобой все в порядке, мой дорогой?
– О да, – спокойно произнес Волдеморт.– Да, со мной все в порядке…
– Мне показалось … но нет, я полагаю, просто отблеск света… – сказал Hepzibah подавленным голосом, и Гарри догадался, что она тоже на мгновение увидела красную вспышку в глазах Волдеморта. – Вот, Hokey, унеси это и запри снова … обычная процедура…
– Время возвращаться, Гарри, – спокойно сказал Дамблдор, и когда эльф вместе с коробками скрылась, Дамблдор взял Гарри немного выше локтя, и они вместе поднялись через забытье в кабинет Дамблдора.
– Hepzibah Smith умерла через два дня после этого небольшого эпизода, – сказал Дамблдор, возвращаясь на свое место и знаком показывая Гарри, чтобы тот сделал то же самое. – Домовой эльф Hokey был осужден Министерством за случайное отравление вечернего горячего шоколада своей хозяйки.
– Не может быть! – сердито воскликнул Гарри.
– Я вижу, что наши мнения совпадают, – сказал Дамблдор.– Конечно, между этим убийством и убийством Риддлей есть много общего. В обоих случаях кто-то посторонний, у кого в памяти была картина убийства, брал вину на себя.
– Hokey призналась?
– Она помнила, как клала что-то в шоколад своей хозяйке, как оказалось, это был не сахар а смертельный малоизвестный яд. Получалось, что она не хотела этого делать, но из-за своего возраста все перепутала…
– Волдеморт изменил ее память, точно так же, как он сделал с Морфином!
– Да-да, я пришел к таким же заключениям. – сказал Дамблдор, – И, как и в случае с Морфином, Министерство было готово подозревать Hokey …
– потому что она был домашним эльфом, – пожалуй, Гарри редко испытывал больше симпатий к обществу в поддержку домашних эльфов, основанному Гермионой.
– Именно. Она была стара, и она признавала, что добавляла что-то в напиток, а в Министерстве никто не потрудился расспрашивать ее дальше. Как и в случае с Морфином, к тому времени как я выследил ее, ее жизнь почти подошла к концу; я извлек ее воспоминания, но они практически ничего не доказывают, кроме того, что Волдеморту было известно о кубке и медальоне.
Родственники Hepzibah обнаружили, что два ценнейших сокровища пропали, когда Hokey уже был осужден. На это потребовалось много времени, потому у Hepzibah было множество тайников, и она очень ревностно охраняла свои сокровища. Прежде, чем они смогли окончательно убедится, что кубок и медальон пропали, молодой человек, работавший помощником в «Боргин и Баркс», который так часто посещал Hepzibah и так очаровал ее, покинул свою работу и исчез. Его начальство не имели ни малейшего понятия куда он пропал, они были удивлены не меньше чем любой другой. И это было последним, что было слышно о Томе Риддле в течение долгих-долгих лет.
А сейчас, Гарри, если ты не против, я хочу еще раз остановиться и обратить твое внимание на важный момент в этой истории. Волдеморт совершил очередное убийство, я не могу утверждать это однозначно, как в случае с Риддлами, но, я думаю, это сделал он. На этот раз, как ты видишь, он убил не ради мести, а лишь из жадности. Он хотел заполучить два выдающихся трофея, которые старая очарованная женщина имела несчастье показать ему. Как однажды он ограбил детей в своем приюте, как украл кольцо своего дяди Морфина, так и сейчас он сбежал с кубком и медальоном Hepzibah
– Но,– Гарри нахмурился,– это же совершенное безумство. Рисковать всем, бросать работу, и все ради этих …
– Безумство для тебя, Гарри, но не для Волдеморта. Я надеюсь, ты увидел достаточно, чтобы понять, что эти предметы значили для него. Не трудно догадаться, что он рассматривал себя, как единственного законного обладателя медальона Слизерина.
– Хорошо, пусть медальон, но почему он тогда забрал кубок?
– Он был связан с другим Основателе Хогвартса. Я думаю, Волдеморт все еще чувствовал большую энергию в школе и он не мог сопротивляться соблазну овладеть вещью, так глубоко погруженной в историю Хогварта. Были и другие причины. Я надеюсь, что смогу тебе продемонстрировать их должным образом.
А сейчас последнее воспоминание, которое я должен показать тебе, по крайней мере, пока ты не достанешь воспоминание профессора Слухгорна. Десять лет разделяют тот случай в памяти Hokey и то, что ты сейчас увидишь. Десять лет, в течение которых Лорд Волдеморт занимался тем, о чем мы можем только догадываться.
Гарри снова встал, поскольку Дамблдор перелил последнее воспоминание в думоотвод.
– Чье это воспоминание, сэр? – спросил он.
– Мое. – ответил Дамблдор.
И вслед за Дамблдором Гарри нырнул во вращающуюся серебряную жидкость, его опять завертело в немыслимом вихре, но через мгновение он приземлился в том же кабинете, который только что покинул. На своей жердочке, забавно посапывая, дремал Фоукс, а за столом сидел Дамблдор, который был очень похож на Дамблдор, стоящего рядом с Гарри, за тем лишь исключением, что обе его руки были целы и невредимы, и может быль, лицо было менее морщинисто. Единственное отличие кабинета заключалось в том, что в темном окне мелькали белые снежинки, которые, кружась, садились на подоконник, на котором образовался уже приличный холмик.
Дамблдор, который был помоложе, казалось, ждал кого-то, и спустя несколько минут с момента Гарриного прибытия, в дверь постучали.
– Входите.
Гарри едва сдерживал сбивчивое дыхание. Волдеморт вошел в комнату.