Вы считаете… что я веду вас… в какую-то западню?
Это не был вопрос.
— А это не так? — парировал Марши.
— Точно вы будете знать… только если поймете… мои мотивы. Ха-а-а-а .
От смеха Кулака по спине поползли мурашки, но Марши знал, что сумел уравнять позицию.
Если бы еще знать, в какой игре, черт ее побери.
Кулак склонил голову набок.
— Без сомнения… вы уже… связались с Ананке. Как там… наши дорогие друзья?
— Никто не сказал, что ему вас недостает.
Гримаса, передразнивающая разочарование.
— После всего… что я для них… делал. Какая неблагодарность. Как же они там вообще… обойдутся… без нас?
Марши фыркнул:
— Отлично обходятся. Вы им нужны, как чума. Необходимая медицинская помощь уже в пути, так что и без меня они тоже обойдутся.
Он посмотрел на часы, решая, не пора ли кончать визит. Ничего конкретного он из этого психопата не вытянул, зато и сам не провалился по уши в трясину. Кроме того, было время выпить честно заработанный стаканчик.
Булькающий смешок вернул его внимание резко, как пощечина.
— Не от… Медуправления, — спокойно произнес Кулак.
— Откуда вы знаете? — нахмурился Марши.
— «Фонд Рук Помогающих». — Улыбка мертвой головы. — Игра становится… интереснее, — просипел он со зловещим удовлетворением. — Я рад.
Марши глядел на старика, стиснув руки на боковине кровати, потому что они рвались вытрясти ответы из этого ухмыляющегося гада.
— О чем вы говорите? — потребовал он ответа.
Следи за собой , — предупредил он сам себя. — Он тебя втягивает .
Но не спросить он не мог. Все, что радовало Кулака, несло гибель всем остальным.
Прикрытые глаза Кулака блеснули извращенным удовольствием.
— Мотивы, — прохрипел он. — Удовольствие. Вознаграждение. Привязанность. Успех. — Напряженная пауза. — Трудность самой задачи .
Он испустил долгий вздох, определенно смакуя этот момент и ситуацию.
— Да, и даже любовь. Я люблю жизнь… когда она дает… мне в руки… сладкое сырье возможностей.
Он свел ладони, будто ощущая в них то, о чем говорит, и закрыл глаза. На лице его было выражение, похожее на безмятежность.
— И в ваши руки… она тоже положила… кое-что сладкое, — добавил он конспиративным шепотом, будто передавая некую тайную мудрость.
Марши наклонился ближе.
— Что вы имеете в виду? — снова спросил он, зная, что этим вопросом глотает наживку.
Единственным ответом ему была загадочная полуулыбка.
Марши забеспокоился бы о своем здоровье, если бы ему не захотелось выпить после этого маленького танца в челюстях дракона.
Но он пил мелкими глотками, а не стаканами, сведя брови и задумавшись, пытаясь разобраться в ситуации.
Кулак с ним играет.
Но зачем? Ведут его в первые коридоры запутанного лабиринта, построенного только потому, что Кулак не может противостоять искушению превращать людей в крыс в лабиринте, а других крыс в его распоряжении нет? Или это начало расплаты за испорченное удовольствие на Ананке?
Марши не мог точно сказать почему, но было у него такое чувство, что желания Кулака посложнее, чем просто месть, что его цели просты и ясны, даже если методы их достижения не таковы. Но можно ли разглядеть эти цели за всеми дымовыми завесами и зеркалами?
А какие мотивы у меня?
Старый паразит знал, что эти самые Руки Помогающие несут на Ананке облегчение и считал, что это забавно — или хотел, чтобы Марши думал, что он так считает. Так первое или второе? И в любом случае — зачем?
Невозможно решить. Каждое слово Кулака взвешено, каждое выражение его лица — манипуляция маской. Любое сходство с человеческими проявлениями искусственно. Тот единственный раз, когда он проявил свою истинную сущность, показал нечто такое, чего Марши надеялся никогда больше не увидеть. Лишенная совести эгопатия, безжалостная острота и просто огромного масштаба злобность, горевшие у него внутри, были настолько за пределами человеческой нормы, что с тем же успехом Кулак мог бы быть пришельцем.
Кулак никакой информации не выдает, в этом можно не сомневаться. Все, что он предлагает, должно быть отравлено — бесплатный завтрак, где вместо масла бутерброды мажут мышьяком.