Но Гарри считал, что подобная непредсказуемость только к лучшему. Чем спонтаннее встречи, тем труднее их выследить (если кто-то намерен это сделать).

Вскоре Гермиона изобрела хитрый способ извещать членов общества о дате и времени проведения следующей встречи. Этот способ был особенно удобен для тех случаев, когда появлялась необходимость срочно перенести собрание – ведь все учились в разных колледжах, и излишне частые переговоры в Большом зале выглядели бы подозрительно. Поэтому Гермиона раздала всем участникам Д.А. по фальшивому галлеону (Рон, увидев корзинку, пришёл в страшное возбуждение: он решил, что деньги настоящие).
–
Видите цифры с краю? – Гермиона подняла повыше один из галлеонов. Это произошло на четвёртой встрече общества. Жёлтая монета жирно блеснула в свете факелов. – На настоящем галлеоне здесь стоит серийный номер, который указывает на гоблина, отчеканившего монету. А на моих монетах цифры меняются – они показывают дату и время очередного собрания. При смене даты монета делается очень горячей – даже сквозь карман, вы обязательно это почувствуете. Каждый возьмёт себе по монете; Гарри, как только решит, когда мы должны встречаться, установит дату и время на своей монете, и на всех остальных цифры, соответственно, тоже изменятся – я наложила на них Сменочару.

За этими словами последовало гробовое молчание. Гермиона обвела всех недоумённым взглядом.
–
Мне показалось, это хорошая идея, – неуверенно проговорила она. – Потому что если Кхембридж вдруг захочет проверить, что у нас в карманах, то деньги – это самое естественное, правда? Но… если вам не нравится….
–
Ты умеешь налагать Сменочару? – медленно проговорил Терри Бут.
–
Да, – кивнула Гермиона.
–
Но это же… уровень П.А.У.К. – ослабевшим голосом пролепетал Терри.
–
Ну… – скромно потупилась Гермиона. – В общем, да.
–
А почему же ты не в «Равенкло»? – требовательно спросил Терри, чуть ли не с благоговейным ужасом глядя на Гермиону. – С такими-то мозгами?
–
На сортировке шляпа всерьёз думала отправить меня в «Равенкло», – бодро сказала Гермиона, – но в конце концов всё-таки остановилась на «Гриффиндоре». Так что, будем пользоваться этими галлеонами?

Раздался согласный гомон, и все подошли к корзинке с монетами. Гарри искоса посмотрел на Гермиону.
–
Знаешь, что мне это напоминает?
–
Нет. А что?
–
Татуировки Упивающихся Смертью. Вольдеморт дотрагивается до какой-то одной, и они начинают гореть у всех, и все знают, что он требует их к себе.
–
Ну… да, – спокойно ответила Гермиона, – собственно, так мне и пришла эта идея… но только в моём случае дата появляется на металле, а не на коже.
–
Да… Твой способ бесспорно лучше, – усмехнулся Гарри и спрятал галлеон в карман. – Единственная проблема – как бы их случайно не потратить.
–
Вот уж вряд ли, – Рон с горестным видом посмотрел на собственную монету, – мне её и спутать-то не с чем.

Приближался первый квидишный матч сезона, «Гриффиндор» против «Слизерина». Ангелина практически ежедневно требовала проведения тренировок, поэтому встречи Д.А. пришлось временно прекратить. Квидишный кубок не разыгрывался уже очень давно, и от этого предстоящая игра вызывала особенный интерес и вносила в жизнь школы большое оживление – исход дела сильно волновал и «Равенкло» и «Хуффльпуфф», ведь им в этом году предстояло играть с обеими командами. Завучи «Гриффиндора» и «Слизерина» ради победы были готовы на всё, хотя и маскировали свои чувства под благопристойный спортивный азарт. На неделе, предшествовавшей матчу, профессор Макгонаголл ничего не задала на дом, и лишь тогда Гарри стало ясно, до какой степени она заинтересована в победе своей команды.
–
Вам и так забот хватает, – изрекла Макгонаголл. Все долго не осмеливались поверить собственным ушам, пока она не посмотрела в глаза Гарри и Рону и не прибавила суровым голосом: - Знаете, мальчики, я уже так привыкла, что квидишный кубок стоит у меня в кабинете. Совсем не хочется отдавать его профессору Злею. Поэтому, прошу вас, потратьте свободное время на тренировки, хорошо?

Злей проявлял свою фанатичность не менее откровенно; он так часто резервировал квидишное поле для своей команды, что гриффиндорцы с трудом могли туда попасть. Кроме того, он был абсолютно глух к многочисленным жалобам на слизеринцев, которые постоянно предпринимали попытки наложить порчу на игроков гриффиндорской команды. Когда Алисия Спиннет попала в больницу – её брови вдруг принялись расти настолько густо и быстро, что совершенно закрыли и глаза и рот – Злей всерьёз утверждал, что она сама виновата, поскольку, судя по всему, хотела воспользоваться Заклятием Загустейволоса. При этом он наотрез отказывался выслушать показания четырнадцати свидетелей, каждый из которых своими глазами видел, как Охранник слизеринской команды Майлс Блетчли, зайдя со спины, заколдовал Алисию, когда та занималась в библиотеке.