Рёк Слизерин: «Учить лишь тех я буду,
В чьих жилах кровь течёт чистейших магов»,
А Равенкло сказала, что берется
Учить лишь тех, кто разумом силен,
А Гриффиндор решил избрать лишь тех,
Кто храбростью своею отличился,
И только Хуффльпуфф сказала скромно,
Что всем готова знанья передать.
Когда впервые споры разгорелись,
Им не придали важного значенья,
Поскольку каждый основоположник
В той школе колледж собственный имел.
Взял Слизерин себе в ученики
Чистейшей крови магов;
К Гриффиндору
Шли смельчаки характером тверды;
Те, кто умом пленял воображенье,
Шли к Равенкло,
А славной Хуффльпуфф
Все прочие без счёту доставались.
Так, до поры, все маги в нашей школе
Хранили дружбу крепко, нерушимо.
Счастливые года летели без печали,
В гармонии наш «Хогварц» процветал.
Но все ж средь нас вдруг вспыхнули раздоры,
И колледжи, что как столпы творенья
Поддерживали школы основанье,
Вдруг повернулись каждый против друга,
Средь прочих каждый захотел стать первым.
И скоро стало всем уже казаться,
Что школе нашей уж недолго жить.
Дуэли, драки… Друг врагом стал другу,
И вот, в одно печальнейшее утро,
Покинул школу гордый Слизерин.
Вмиг прекратились споры и раздоры,
Но мы остались с тяжестью на сердце,
И с той поры, когда четыре друга
Тремя друзьями вынужденно стали,
Не знала наша школа единенья,
Такого как в былые времена.
И вот теперь я, Шляпа, перед вами,
Вам всем известно, по какой причине.
Я поделю вас на четыре части,
Исполнив тем своё предназначенье.
Но от себя я кое-что добавлю,
И вы мои слова не забывайте:
Вы знаете, что на четыре дома
Мне суждено вас вскоре разделить.
Но, исполняя долг свой неизбежный,
Я всё же не могу не опасаться,
Что косность устоявшихся традиций
Нас приведёт к печальному концу.
Так знайте ж, каковы мои сомненья,
Внимайте знакам, как история вас учит,
И помните, что школе нашей славной
Извне грозят ужасные враги.
Должны мы меж собой объединиться,
Иначе счастье мы навеки потеряем.
Я вас предупредила, всё сказала…
Пора и к сортировке приступать.

Шляпа смолкла и замерла. Раздались аплодисменты – впервые на памяти Гарри перемежаемые бормотанием и шепотком. По всему залу школьники делились впечатлениями со своими соседями, и Гарри, хлопавший вместе со всеми, прекрасно знал, о чём они говорят.
–
Что-то на этот раз больно развесисто, – высоко подняв брови, заметил Рон.
–
Да уж, – отозвался Гарри.

Обычно шляпа-сортировщица ограничивалась описанием качеств, необходимых для поступления в тот или иной колледж «Хогварца», и упоминанием о своей роли в определении оных. Гарри не помнил, чтобы прежде шляпа давала школьникам какие-либо советы.
–
Интересно, а раньше она о чём-нибудь таком предупреждала? – чуть встревоженно произнесла Гермиона.
–
Вообще-то, да, – со знанием дела ответил Почти Безголовый Ник, наклоняясь к ней сквозь Невилля (Невилль поморщился: не очень-то приятно, когда сквозь тебя проходит привидение). – Шляпа считает делом чести предостерегать «Хогварц» в тех случаях, когда она чувствует, что…

Но тут профессор Макгонаголл, которая дожидалась тишины, чтобы начать вызывать первоклассников на сортировку, окинула шептавшихся таким обжигающим взглядом, что Ник немедленно приложил к губам прозрачный палец и сел очень прямо. Гомон в зале мгновенно стих. Профессор Макгонаголл, в последний раз недовольно оглядев все четыре стола, опустила глаза к длинному пергаментному свитку и выкрикнула первое имя:
–
Аберкромби, Эван.

Перепуганный мальчик, на которого Гарри чуть раньше обратил внимание, сделал шаг вперёд и надел на голову шляпу-сортировщицу, которая не провалилась до самых плечей исключительно благодаря его сильно торчащим ушам. Шляпа некоторое время думала, потом открыла прореху и во всеуслышанье объявила:
–
«Гриффиндор»!

Гарри вместе со всеми гриффиндорцами громко похлопал Эвану Аберкромби, который, спотыкаясь, дошёл до их стола и сел за него с таким видом, точно ему было бы значительно приятнее провалиться сквозь пол и никогда больше не показываться никому на глаза.

Постепенно, строй первоклассников редел. В паузах, возникавших, пока шляпа обдумывала своё решение, Гарри слышал громкое урчание в животе Рона. Наконец, «Целлер, Розу» определили в «Хуффльпуфф», профессор Макгонаголл унесла табуретку со шляпой, а профессор Думбльдор поднялся из-за стола.

Хотя Гарри и был обижен на Думбльдора, самый вид директора подействовал на него умиротворяюще. Отсутствие Огрида, кони-ящеры – все эти неприятные сюрпризы, как неожиданные фальшивые аккорды в любимой песне, испортили давно и с нетерпением предвкушаемое возвращение в «Хогварц». А теперь всё наконец пошло так, как положено: директор школы встал из-за стола, чтобы поздравить учеников с началом учебного года.
–
Всем новичкам, – звучным, чуть звенящим голосом заговорил Думбльдор, радостно улыбаясь и приветственно простирая руки, – добро пожаловать! Добро пожаловать и всем старым знакомым! Бывают обстоятельства, при которых уместны длинные речи.