Драко Малфой сиял с видом именинника, а Гермиона стала пунцовой от гнева.
–
Ах, да, – Огрид опасливо покосился на блокнот Кхембридж, но храбро продолжил: – я хотел рассказать, как получилось, что у нас их целый табун. Короче… всё пошло с одного жеребца и пяти кобылиц… А вот этот вот, – он похлопал коня, пришедшего первым, – Тенебрус, мой любимчик, он первый родился у нас в лесу…
–
А вам известно, – громогласно перебила Кхембридж, – что министерство магии относит этих животных к разряду «опасных»?

У Гарри упало сердце, но Огрид только хмыкнул.
–
Ничего они не опасные! Цапануть, яс‘дело, могут, но это уж значит, ты их достал до печёнок…
–
«С явным… удовольствием… говорит о… насилии», – снова застрочила Кхембридж.
–
Погодите! Послушайте! – немного встревожившись, воскликнул Огрид. – Я чего хотел сказать-то… И собака укусит, ежели её дразнить, ведь правда же? А у тестралей просто репутация неважнецкая, из-за смерти и всё такое прочее – ведь знаете, в старые времена их считали за плохую примету! Но это ж чистое суеверие, правда?

Кхембридж не ответила. Она дописала фразу, подняла глаза на Огрида и громко, размеренно сказала:
–
Прошу вас, продолжайте урок как обычно. А я похожу, – она пальцами изобразила ходьбу (Малфой и Панси Паркинсон зашлись беззвучным хохотом), – и поговорю с учениками. – При слове «поговорю» Кхембридж показала на свой рот.

Гарри оторопело смотрел на неё, не в силах понять, зачем ей понадобилось вести себя так, словно Огрид не понимает простого английского языка. В глазах Гермионы стояли слёзы обиды и гнева.
–
Ах ты ведьма, ах ты злая ведьма! – шептала она. Кхембридж тем временем направилась к Панси Паркинсон. – Я знаю, что ты затеяла, мерзкая, гадкая, злобная…
–
Э-м… короче, – заговорил Огрид, прилагая все усилия, чтобы вернуть урок в нормальное русло. – В общем. Тестрали. Такие дела. Ну, от них много пользы…
–
Скажите, вот вам лично, – звонким голосом спросила профессор Кхембридж у Панси Паркинсон, – всегда понятны объяснения профессора Огрида?

В глазах Панси, как и у Гермионы, тоже стояли слёзы, но от смеха; она давилась, и разобрать её ответ было трудно:
–
Нет… потому что… знаете… он так говорит… как будто рычит…

Кхембридж записала это в блокнот. Здоровые участки лица Огрида густо покраснели, но он сделал вид, что не услышал слов Панси.
–
Э-э… Польза от тестралей. Ну… перво-наперво, коли они ручные, так уж ручные, больше не одичают. Потом, они на редкость хорошо ориентируются: только скажи, куда тебе надо, и…
–
При условии, что они смогут разобрать, что ты говоришь, – выкрикнул Малфой, и Панси Паркинсон чуть не повалилась на землю в новом приступе хохота. Профессор Кхембридж снисходительно им улыбнулась, а затем повернулась к Невиллю.
–
Так вы, Длиннопопп, способны видеть тестралей? – осведомилась она.

Невилль кивнул.
–
При чьей же смерти вы присутствовали? – равнодушно спросила Кхембридж.
–
Моего дедушки, – робко ответил Невилль.
–
И что вы о них думаете? – Кхембридж махнула короткими пальцами на коней. Те успели почти полностью обглодать принесённое угощение.
–
Э-э, – Невилль замялся и нервно посмотрел на Огрида. – Они… э-э… ничего, нормальные.
–
«Учащиеся… боятся… признаваться… в том… что им… страшно», – забормотала Кхембридж, делая запись в блокноте.
–
Совсем нет! – расстроенно воскликнул Невилль. – Мне вовсе не страшно!
–
Тише, тише, всё в порядке, – Кхембридж похлопала Невилля по плечу, растягивая губы в понимающую, по её мнению, улыбку (с точки зрения Гарри, это был гнусный оскал). – Что же, – она опять повернулась к Огриду и заговорила громким, размеренным голосом, – полагаю, я увидела вполне достаточно. Результаты проверки (Кхембридж показала на блокнот) вы получите (она изобразила, как берёт что-то из воздуха) через десять дней. – Она растопырила перед собой толстые пальцы-обрубки, лучезарно улыбнулась и, в своей зелёной шляпе более чем когда-либо похожая на жабу, сквозь толпу учеников пошла прочь, оставляя сзади умирающих от хохота Малфоя и Панси Паркинсон, кипящую от бешенства Гермиону и растерянного, расстроенного Невилля.
–
Мерзкая, лживая, подлая старая горгулья! – взорвалась Гермиона полчаса спустя, когда, по тоннелю в снегу, который они проделали утром, ребята возвращались в замок. – Вы поняли, что она затеяла? Это всё её старый пунктик – полукровки! Она хочет представить Огрида этаким троллем-недоумком, только потому, что его мать – гигантесса! А урок, между прочим – о, как же это несправедливо! – был совсем не плохой! Если бы опять взрывастые драклы, тогда конечно… но тестрали вполне ничего – а для Огрида, так просто прекрасно!
–
Кхембридж говорит, они опасны, – заметил Рон.
–
Они, как совершенно справедливо сказал Огрид, могут постоять за себя, – оборвала Гермиона, – и, наверно, Грубль-Планк всё-таки не стала бы их сейчас давать, они, пожалуй, тянут на П.А.У.К., не меньше, но, всё равно, они такие интересные! Надо же, кто-то их видит, а кто-то нет!… Как бы мне хотелось, чтобы я тоже могла!…
–
Уверена? – тихо спросил Гарри.