И кстати, неплохо было бы сказать, какой уродиной ты меня считаешь, – подумав, добавила Гермиона.
–
Но я вовсе не считаю тебя уродиной, – удивлённо поднял брови Гарри.

Гермиона засмеялась.
–
Гарри, ты ещё хуже Рона… хотя, пожалуй, всё-таки нет, – вздохнула она. В Большой зал как раз ввалился хмурый Рон, весь измазанный грязью. – Понимаешь… Когда ты сказал, что встречаешься со мной, Чу расстроилась и решила заставить тебя ревновать. Она хотела понять, сильно ли тебе нравится.
–
Так вот оно что… – протянул Гарри. Рон рухнул на скамью напротив и начал стаскивать к себе все стоявшие поблизости тарелки. – А разве не проще прямо спросить, кто мне нравится больше, ты или она?
–
Девочки обычно такие вопросы не задают, – ответила Гермиона.
–
А должны бы! – с чувством воскликнул Гарри. – Я бы тогда так и сказал: ты мне очень нравишься. И ей не пришлось бы выпадать в истерику по поводу смерти Седрика!
–
Я не говорю, что её поведение разумно, – заметила Гермиона. Тут к ним присоединилась Джинни, тоже вся в грязи и расстроенная. – Я просто пытаюсь объяснить, что она в тот момент чувствовала.
–
Тебе надо написать книжку для мальчиков, – сказал Рон Гермионе, нарезая картошку, – с толкованиями фортелей, которые выкидывают девочки.
–
Точно, – горячо поддержал Гарри, глядя на стол «Равенкло». Чу встала и, упорно не глядя в его сторону, ушла. Огорчённый, он повернулся к Рону и Джинни: – Так как прошла тренировка?
–
Кошмарно, – хмуро буркнул Рон.
–
Брось, – сказала Гермиона и посмотрела на Джинни, – уверена, всё было не так уж и…
–
Так уж, так уж, – закивала Джинни, – даже хуже. Ангелина под конец чуть не плакала.

Рон и Джинни пошли мыться и переодеваться; Гарри и Гермиона вернулись в шумную общую гостиную к ставшей уже привычной горе домашних заданий. Гарри успел полчаса провозиться с новой звёздной картой по астрономии, когда к нему подошли Фред и Джордж.
–
Рона с Джинни нет? – Фред огляделся, подвинул себе стул и, когда Гарри отрицательно помотал головой, продолжил: – Хорошо. Мы наблюдали за их тренировкой. На матче из них сделают котлету. Без нас это не команда, а ерунда какая-то.
–
Да ладно тебе! Джинни вполне ничего, – отдал дань справедливости Джордж, усаживаясь рядом с Фредом. – Даже не знаю, как она умудрилась научиться играть, мы же её вечно прогоняли.
–
А она с шести лет залезала в сарай и тайком брала ваши мётлы, по очереди, – сказал голос Гермионы из-за шаткой башни учебников по древним рунам.
–
А-а, – протянул Джордж, слегка удивившись. – Тогда понятно.
–
Рону удалось взять хоть один мяч? – глаза Гермионы появились над «Магическими иероглифами и логограммами».
–
Вообще-то, когда он забывает, что на него смотрят, у него всё получается, – Фред закатил глаза к потолку. – Придётся в субботу попросить народ поворачиваться к стадиону спиной, когда Кваффл будет пролетать возле Рона.

Он нервно вскочил, отошёл к окну и уставился в темноту.
–
Знаете, без квидиша здесь, в школе, делать нечего.

Гермиона укоризненно на него посмотрела:
–
А экзамены?
–
Я уже говорил, П.А.У.К. нас мало интересует, – ответил Фред. – Злостные закуски готовы, мы теперь знаем, как избавляться от фурункулов – пара капель маринада горегубки и порядок. Ли подсказал.

Джордж широко зевнул и печально посмотрел на облачное ночное небо.
–
Даже не знаю, хочу я идти на этот матч или нет. Представляете, что будет, если нас сделает Заккерайес Смит? Я, наверно, убью себя.
–
Лучше уж его, – отозвался Фред.
–
Вот это в квидише и плохо, – рассеянно пробормотала Гермиона, склоняясь над переводом, – из-за него между колледжами возникает вражда.

Она подняла глаза, чтобы найти «Тарабарий Толковиана» и встретилась с полными ужаса и отвращения взглядами Фреда, Джорджа и Гарри.
–
А что? Так и есть! – упрямо мотнула головой Гермиона. – Это же всего-навсего игра!
–
Гермиона, – покачав головой, сказал Гарри, – ты, конечно, хорошо разбираешься в чувствах и прочих делах, но в квидише ты ровным счётом ничего не понимаешь.
–
Возможно, – мрачно согласилась Гермиона и снова взялась за перевод, – зато моё настроение не зависит от спортивных достижений Рона.

Гарри скорее бы спрыгнул с астрономической башни, чем согласился с ней, но в субботу, наблюдая за игрой, понял, что готов отдать любые деньги за равнодушие к квидишу.

Лучшим в этом матче была его непродолжительность; агония гриффиндорских болельщиков продлилась всего двадцать две минуты. Что было худшим, сразу не скажешь. Четырнадцатый мяч Рон пропустил совершенно по-идиотски; Слопер, метивший в Нападалу, попал по губам Ангелине; Кирк при виде Заккерайеса Смита с Кваффлом в руках завопил от страха и скатился с метлы… Правда, как ни удивительно, «Гриффиндор» проиграл всего десять очков: Джинни ухитрилась выхватить Проныру из-под носа хуффльпуффского Ищейки Соммерби, и счёт в итоге стал 240 : 230.