Гермиона и Джинни зажали рты ладонями. Рон, перестав выгибать шею, потрясённо замер.
–
Они были аврорами, и их очень уважали в колдовской среде, – продолжала миссис Длиннопопп. – Это были чрезвычайно одарённые люди. Я… Алиса, деточка, что такое?

К ним боязливо, бочком, подошла мама Невилля, одетая в ночную рубашку. От круглолицей, счастливой женщины с фотографии первого Ордена Феникса не осталось ровным счётом ничего. Лицо постарело, щёки ввалились; глаза казались чересчур большими, а всклокоченные, абсолютно белые волосы – мёртвыми. Она не хотела – или не могла – говорить, но, глядя на Невилля, совершала какие-то странные движения, робко протягивая ему что-то на ладони.
–
Опять? – устало вздохнула миссис Длиннопопп. – Спасибо, Алисочка, спасибо – Невилль, возьми, что там у неё?

Но Невилль и так уже подставил руку, и его мама уронила туда обёртку от взрывачки Друблиса.
–
Какая прелесть, – с деланным восторгом похвалила бабушка Невилля и похлопала невестку по плечу.

А Невилль тихо и серьёзно сказал:
–
Спасибо, мамочка.

Алиса, напевая про себя, прыгающей походкой пошла к своей кровати. Невилль обвёл всех вызывающим взглядом, словно говоря: только попробуйте засмеяться! Но Гарри в жизни не видел ничего менее забавного.
–
Что же, нам пора, – вздохнула миссис Длиннопопп, натягивая длинные зелёные перчатки. – Очень приятно было познакомиться. Невилль, выбрось эту обёртку, у тебя их столько, что комнату можно оклеить.

Но, глядя им вслед, Гарри заметил, что Невилль тайком сунул обёртку в карман.

Дверь палаты закрылась.
–
Я не знала, – со слезами в голосе сказала Гермиона.
–
И я, – хрипло отозвался Рон.
–
И я, – еле выдохнула Джинни.

Они посмотрели на Гарри.
–
Я знал, – хмуро проговорил он. – Мне Думбльдор сказал. Но я обещал никому не говорить… Именно за это Беллатрикс Лестранг посадили в Азкабан – за применение пыточного проклятия. Она пытала родителей Невилля, пока они не сошли с ума.
–
Беллатрикс Лестранг? – в ужасе переспросила Гермиона. – Это её фотографию Шкверчок держит у себя в каморке?

Повисло долгое молчание, которое нарушил Чаруальд, недовольно воскликнув:
–
Слушайте, для чего я, спрашивается, учился писать обеими руками?



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

ОККЛУМЕНЦИЯ

Шкверчок, как выяснилось, прятался на чердаке, где его, по уши в пыли, и обнаружил Сириус. Эльф якобы искал оставшиеся семейные реликвии. Это объяснение полностью устраивало Сириуса, но Гарри было не по себе. Шкверчок вёл себя странно: смотрел веселее, меньше ворчал, покорнее подчинялся приказам. Пару раз Гарри ловил на себе пронзительный взгляд домового эльфа, и тот, заметив, что Гарри на него смотрит, сразу отводил глаза.

Но подозрения Гарри были настолько смутными, что он решил не высказывать их Сириусу. Тот и так после Рождества впал в уныние. Чем ближе подходил день возвращения ребят в «Хогварц», тем чаще Сириус, как выражалась миссис Уэсли, «впадал в меланхолию». Он становился хмур, неразговорчив и нередко по несколько часов кряду сидел у Конькура, а его тоска, как ядовитый газ, просачивалась под дверью и распространялась по дому, заражая всё на своём пути.

Гарри очень не хотелось снова оставлять Сириуса одного, в малоприятной компании Шкверчка; и вообще, впервые в жизни, у него не было ни малейшего желания возвращаться в школу. Что он там не видел? Кхембридж, которая за каникулы наверняка успела наиздавать тысячу декретов? О квидише можно забыть; домашних заданий будет невпроворот, экзамены-то на носу… От Думбльдора слова не дождёшься… В общем, если бы не Д.А., Гарри упросил бы Сириуса разрешить ему уйти из «Хогварца», и они бы вместе жили на площади Мракэнтлен.

А в последний день каникул случилось нечто такое, после чего возвращаться в школу стало просто страшно.
–
Гарри, дорогой, – заглянув в спальню, позвала миссис Уэсли. Гарри и Рон играли в шахматы, а Гермиона, Джинни и Косолапсус следили за игрой. – Ты не мог бы спуститься в кухню? С тобой хочет поговорить профессор Злей.

Смысл её слов дошёл до Гарри не сразу; его ладья вступила в жестокую схватку с пешкой Рона, и Гарри активно её подзадоривал:
–
Дави её! Дави! Это всего лишь пешка, дубина! Простите, миссис Уэсли, что вы сказали?
–
Профессор Злей, дорогой. В кухне. Хочет с тобой поговорить.

Гарри в ужасе разинул рот и посмотрел на Рона, Гермиону и Джинни. Те, в не меньшем потрясении, смотрели на него. Косолапсус, который последние четверть часа безуспешно рвался из рук Гермионы, победно вскочил на доску. Фигурки, громко вереща, припустили в разные стороны.
–
Злей? – тупо переспросил Гарри.
–
Профессор Злей, дорогой, – укоризненно поправила миссис Уэсли. – Пойдём скорей, у него мало времени.
–
Чего ему от тебя надо? – нервно спросил Рон, когда миссис Уэсли вышла. – Ты ничего такого не сделал, нет?
–
Нет! – возмутился Гарри, лихорадочно соображая, зачем Злею так срочно понадобилось его видеть.