– Они работают с ним потому, что печататься в нашем журнале – большая честь…Ну и, конечно, чтобы увидеть в печати свою фамилию.

У Риты опять сделался такой вид, будто она наглоталась смердосока. Она гневно повернулась к Гермионе.
–
То есть я что, должна работать бесплатно?
–
В общем, да, – спокойно отозвалась Гермиона, чуть пригубив из своего стакана. – В случае отказа я, как вы понимаете, сообщу властям, что вы – незарегистрированный анимаг. Думаю, «Прорицательская» неплохо заплатит за репортаж из Азкабана.

Видно было, что Рита готова отдать что угодно за возможность засунуть бумажный зонтик из своего стакана Гермионе в нос.
–
Полагаю, у меня нет выбора? – чуть дрогнувшим голосом пробормотала журналистка, открыла сумочку, достала пергамент и выжидательно подняла принципиарное перо.
–
Папа будет очень рад, – радостно сказала Луна. Рита сжала челюсти.
–
Ну что? – Гермиона повернулась к Гарри. – Готов поведать людям правду?
–
Да, – ответил Гарри, следя за тем, как Рита ставит перо на пергамент.
–
Тогда валяйте, Рита, – безмятежно улыбнулась Гермиона и выудила вишенку со дна своего стакана.



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ВИДЕННОЕ – НЕПРЕДВИДЕННОЕ

Луна сказала, что не знает точно, когда интервью с Гарри появится в «Правдоборе»; в ближайшем номере папа планировать разместить огромную увлекательную статью – рассказы очевидцев о недавних встречах со складкорогими стеклопами. «А поскольку это чрезвычайно важно, не исключено, что Гарри придётся подождать до следующего выпуска», – закончила Луна.

Вспоминать о возрождении Вольдеморта было нелегко. Но Рита старалась выудить всё до мельчайших подробностей, и Гарри изо всех сил напрягал память, понимая, что обязан воспользоваться уникальным шансом, который ему предоставили. Интересно, как воспримут его историю? Впрочем, Гарри не сомневался, что многие лишь уверятся в его невменяемости – не в последнюю очередь потому, что интервью выйдет в журнале, печатающем бредовые россказни про складкорогих стеклопов. Но, после побега Беллатрикс Лестранг и её соратников, Гарри одолевало страстное желание сделать хоть что-нибудь, а уж поможет или нет – увидим…
–
Жутко хочется посмотреть, как Кхембридж отреагирует на твой «выход в свет»! – воскликнул Дин за ужином в понедельник. Узнав об интервью, он был потрясён. Симус сидел по другую сторону от Дина и жадно поглощал пирог с курицей и ветчиной, но, чувствовалось, внимательно прислушивался к разговору.
–
Ты правильно поступаешь, Гарри, – сказал Невилль, сидевший напротив. Он сильно побледнел, но всё-таки спросил, очень тихим голосом: – Наверно, было… тяжело… вспоминать… об этом?
–
Да, – пробормотал Гарри, – но люди должны знать, на что способен Вольдеморт.
–
Конечно, – кивнул Невилль, – и не только Вольдеморт, его приспешники тоже… все должны знать…

Невилль не договорил и стал доедать печёную картошку. Симус поднял глаза, но, встретившись взглядом с Гарри, вновь уткнулся в тарелку. Вскоре Дин, Симус и Невилль отправились в гриффиндорскую башню, а Гарри с Гермионой остались за столом ждать Рона, который ещё не вернулся с квидишной тренировки.

В Большой зал вошли Чу Чэнг и её подруга Мариэтта. У Гарри сразу подвело живот, но Чу, даже не поглядев в его сторону, уселась к нему спиной. Гермиона, посмотрев на стол «Равенкло», поинтересовалась у Гарри:
–
Кстати, а что у вас произошло? Почему ты пришёл со свидания так рано?
–
Раз уж ты спрашиваешь… то в сущности, – протянул Гарри, придвигая к себе блюдо с рассыпчатым пирогом из ревеня и накладывая вторую порцию, – это было не свидание, а полнейшая катастрофа.

И рассказал Гермионе о сцене в кафе мадам Пуднафут.
–
…а потом, – закончил он, проглотив последний кусочек пирога, – она вскочила и говорит: «До свидания, Гарри»! И выбежала на улицу! – Гарри положил ложку и удручённо посмотрел на Гермиону. – Ну вот скажи, что всё это значит? А?

Гермиона, поглядев на затылок Чу, вздохнула.
–
Ох, Гарри, Гарри, – она грустно покачала головой, – извини, но ты проявил ужасную бестактность.
–
Я? Бестактность? – возмутился Гарри. – А она? Всё было хорошо, а она вдруг заявляет, что Роджер Дэвис звал её на свидание, и начинает рассказывать, как ходила в это идиотское кафе обниматься с Седриком!… Что, по её мнению, я должен был почувствовать?
–
Понимаешь, – сказала Гермиона с беспредельным терпением человека, который вынужден объяснять полуторагодовалому малышу, страдающему повышенной возбудимостью, что один плюс один будет два, – не надо было посреди свидания говорить, что ты хочешь встретиться со мной.
–
Но, но, – захлебнулся Гарри, – но… Ты же сама просила, чтобы я пришёл в двенадцать и привёл её с собой! Что, надо было сделать это тайно от неё?
–
Надо было сказать по-другому, – всё тем же противно-снисходительным тоном объяснила Гермиона. – Сказать, что это ужасно некстати, но я вынудила тебя пообещать, что ты придёшь в «Три метлы», а тебе ужасно не хочется и вообще ты рассчитывал провести весь день с ней, но, раз уж так вышло, то пожалуйста, пожалуйста, не могла бы она пойти с тобой, потому что, может быть, тогда тебе удастся пораньше от меня отделаться.