–
Может, это как болезнь, – озабоченно предположила Гермиона, когда Гарри пожаловался ей и Рону на своё состояние. – Горячка или что-нибудь в этом роде. Перед улучшением обязательно бывает ухудшение.
–
От занятий со Злеем точно становится хуже, – твёрдо сказал Гарри. – Шрам болит так, что меня начинает мутить, и вообще, мне жутко надоело разгуливать по этому коридору. – Он сердито потёр лоб. – Хоть бы дверь наконец открылась, обрыдло уже – стоишь и пялишься на неё как дурак…
–
Не смешно, – строго оборвала Гермиона. – Думбльдор считает, что ты не должен видеть сны про коридор, иначе он не попросил бы Злея учить тебя окклуменции. Надо постараться…
–
Я стараюсь! – раздражённо закричал Гарри. – Сама бы попробовала! Представь, что Злей лезет тебе в голову – каково?
–
Может… – задумчиво проговорил Рон.
–
Может что? – довольно резко спросила Гермиона.
–
Может, Гарри не виноват, что у него не получается блокировать сознание, – мрачно закончил Рон.
–
Что ты хочешь этим сказать? – не поняла Гермиона.
–
А то! Вдруг Злей на самом деле вовсе не помогает Гарри…

Гарри и Гермиона изумлённо воззрились на Рона. Тот ответил тяжёлым, многозначительным взглядом и очень тихо продолжил:
–
Что, если он, наоборот, хочет побольше приоткрыть сознание Гарри… чтобы Сами-Знаете-Кому было легче…
–
Замолчи, Рон, – гневно перебила Гермиона. – Ох уж эти твои подозрения! Ведь они ни разу не оправдались! Думбльдор Злею доверяет, он работает в Ордене – чего ещё нужно?
–
Он был Упивающимся Смертью, – упрямо сказал Рон. – И у нас нет ни одного реального доказательства, что его убеждения изменились.
–
Думбльдор ему доверяет, – повторила Гермиона. – А не верить Думбльдору – значит не верить никому.
*

С постоянным беспокойством и огромным количеством дел – домашние задания, над которыми нередко приходилось засиживаться далеко за полночь, тайные встречи Д.А., занятия со Злеем – январь пролетел пугающе незаметно. Не успел Гарри оглянуться, как настал февраль, сырой, но уже не такой холодный. Скоро должен был состояться второй поход в Хогсмёд. Гарри, с тех пор, как они с Чу договорились пойти туда вместе, ни разу с ней не разговаривал – и вдруг, совершенно неожиданно, выяснилось, что день св. Валентина уже настал, и его предстоит целиком провести в её обществе.

Утром четырнадцатого числа Гарри оделся с особенной тщательностью. Они с Роном пришли на завтрак к утренней почте. Хедвиги не было, да Гарри её и не ждал. Зато Гермиона, когда они с Роном усаживались за стол, как раз вытаскивала письмо из клюва незнакомой коричневой совы.
–
Наконец-то! Если бы оно не пришло сегодня… – она нетерпеливо разорвала конверт, достала небольшой пергаментный лист и, быстро пробежав его глазами, сурово, но с удовлетворением посмотрела на Гарри.
–
Гарри, – сказала она, – это очень важно. Можешь около полудня прийти в «Три метлы»?
–
Ну… не знаю, – неуверенно протянул Гарри. – Чу, наверно, рассчитывает, что я весь день буду с ней. Мы не обсуждали, что будем делать, но…
–
Значит, приводи её с собой, – настаивала Гермиона. – Ну что, придёшь?
–
Ладно… А зачем?
–
Сейчас некогда объяснять, я должна срочно написать ответ.

И Гермиона быстро вышла из Большого зала с письмом в одной руке и бутербродом в другой.
–
А ты придёшь? – спросил Гарри у Рона. Тот мрачно покачал головой:
–
Я вообще в Хогсмёд не пойду. Ангелина хочет, чтобы мы весь день тренировались. Как будто это поможет! Мы – худшая команда в мире. Видел бы ты Слопера и Кирка – сплошные слёзы, даже хуже, чем я. – Рон тяжело вздохнул. – Не знаю, почему Ангелина не даёт мне уйти.
–
Потому что когда ты в форме, то играешь очень даже хорошо, – с раздражением бросил Гарри.

Сочувствовать Рону было трудно – сам Гарри отдал бы что угодно за возможность участвовать в матче против «Хуффльпуффа». Рон по тону Гарри, похоже, догадался о его чувствах и до конца завтрака не говорил о квидише. Попрощались они довольно холодно; Рон отправился на стадион, а Гарри, глядясь в чайную ложку, кое-как пригладил волосы и вышел в вестибюль, чтобы там встретиться с Чу. Он не знал, о чём с ней говорить, и вообще чувствовал себя неловко.

Она стояла чуть в стороне от парадных дверей, очень красивая, с новой причёской – волосы были завязаны в хвост. Гарри пошёл к ней, с ужасом ощущая, какие огромные у ноги, а уж руки… да как он раньше не замечал, до чего они дурацкие и насколько глупо болтаются при ходьбе?
–
Привет, – поздоровалась Чу.
–
Привет, – ответил Гарри.

Секунду они молча смотрели друг на друга, а потом Гарри сказал:
–
Ну что… пошли?
–
А… да…

Они встали в очередь к Филчу, который проверял уходивших по списку. Они переглядывались, смущённо улыбались друг другу, но молчали. Потом наконец оказались на улице, и Гарри обрадовался: молча идти рядом всё-таки проще, чем просто стоять с глупым видом.