Там хранится некая сила, более чудесная и одновременно более страшная, чем смерть, человеческий интеллект или природные стихии. Это, вероятно, самое загадочное из того, что там изучают. Сила, которая хранится в той комнате и которая дана тебе в таком количестве, совершенно неподвластна Вольдеморту. Эта сила заставила тебя броситься на помощь Сириусу. Она же не дала Вольдеморту завладеть тобой – в тебе так много того, что он презирает. В конечном итоге, оказалось неважно, что ты не умеешь блокировать сознание. Тебя спасло твоё сердце.

Гарри закрыл глаза. Если бы он не бросился спасать Сириуса, тот был бы жив… И, больше для того, чтобы не думать о Сириусе, Гарри спросил, не слишком интересуясь ответом:
–
А в конце пророчества… там что-то такое… выжить в схватке…
–
…суждено лишь одному, – сказал Думбльдор.
–
То есть, – произнёс Гарри, страшась своих слов и постепенно погружаясь в пучину отчаяния, – это означает, что… один из нас… в конце концов… должен убить другого?
–
Да, – кивнул Думбльдор.

Долгое время они молчали. Откуда-то далеко, из-за стен кабинета, доносился шум голосов – видимо, школьники уже шли в Большой зал на завтрак. Поразительно, что в мире остались люди, которые хотят есть, смеются, которые не знают и не переживают, что Сириус Блэк навсегда ушёл из этого мира. Частью сознания Гарри ещё верил: отдёрни он завесу, и навстречу шагнул бы Сириус со своим обычным, похожим на лай, смешком… Но, несмотря на это, Сириус уже был чем-то очень-очень далёким…
–
Гарри, я хочу ещё кое-что объяснить, – неуверенно пробормотал Думбльдор. – Ты, наверно, недоумевал, почему я не назначил тебя старостой? Должен признаться… я решил… что на тебе и так лежит слишком большая ответственность.

Гарри поднял глаза и увидел, что по щеке Думбльдора стекает слеза.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ВТОРАЯ ВОЙНА НАЧИНАЕТСЯ

ТОТ-КТО-НЕ-ДОЛЖЕН-БЫТЬ-ПОМЯНУТ ВЕРНУЛСЯ

В кратком заявлении в пятницу вечером министр магии Корнелиус Фудж подтвердил, что Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут вернулся в страну и возобновил свою преступную деятельность.

«С глубоким сожалением вынужден подтвердить, что колдун, именующий себя лордом… в общем, все знают, кого я имею в виду, жив и вновь находится среди нас», – сказал репортёрам усталый и встревоженный министр. – «С не менее глубоким сожалением должен сообщить, что дементоры в массовом порядке покинули Азкабан, выразив нежелание продолжать работать на министерство магии. Мы полагаем, что в настоящее время они подчиняются лорду… Тому Самому.

Мы призываем колдовскую общественность проявлять бдительность. Министерство магии спешно издаёт памятки об элементарных правилах самозащиты и охраны жилищ, которые в текущем месяце начнут бесплатно рассылать по всем колдовским семьям».

Колдовская общественность с ужасом и волнением встретила это заявление – ведь вплоть до прошлой среды министерство заверяло всех в том, что «настойчивые слухи о возвращении Сами-Знаете-Кого не имеют под собой никаких оснований».

Обстоятельства, которые вынудили министерство столь резко сменить точку зрения, пока не ясны, но нам известно, что Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут и некоторые из его сторонников (так называемые Упивающиеся Смертью) в четверг ночью сумели пробраться в здание министерства магии.

К сожалению, нашим корреспондентам пока не удалось встретиться с Альбусом Думбльдором, восстановленным в должности директора школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц», а также в правах члена Международной Конфедерации Чародеев, и вновь назначенным Верховным Ведуном Мудрейха, который в течение последнего года упорно настаивал на том, что Сами-Знаете-Кто не только не умер – во что так хотелось верить колдовской общественности – но и вновь собирает армию, чтобы ещё раз попытаться захватить власть. Между тем, «мальчик, который остался жив»…
–
Вот и ты, Гарри, я так и знала, что куда-нибудь тебя обязательно впихнут, – сказала Гермиона, взглянув на него поверх газеты.

Они были в больнице. Гарри сидел на краю кровати Рона. Гермиона читала вслух передовицу воскресного выпуска «Прорицательской». В ногах её кровати, свернувшись клубком, лежала Джинни, чью ногу мадам Помфри вылечила в мгновение ока. В кресле между двумя кроватями сидел Невилль – его нос тоже давно приобрел обычные форму и размер; Луна, которая забрела навестить больных, читала последний номер «Правдобора». Она держала журнал вверх ногами и, казалось, не слышала ничего вокруг.
–
А-а, значит, он у нас опять «мальчик, который остался жив»? – саркастически бросил Рон. – Не чокнутый выскочка, как ещё недавно?

Он взял горсть шоколадушек из огромной кучи на тумбочке, бросил по штуке Гарри, Джинни и Невиллю, потом зубами разорвал обёртку своей конфеты. Руки у него были в глубоких шрамах, оставленных щупальцами мозгов – как сказала мадам Помфри, ничто не ранит так сильно, как мысли.