В довершение ко всему, Монтегью так и не оправился от пребывания в унитазе; он по-прежнему был не в себе, и как-то утром, во вторник, на подъездной дороге появились его родители, чрезвычайно хмурые и недовольные.
–
Может, надо рассказать о том, что мы знаем? – обеспокоенно спросила Гермиона, прижимая щёку к окну в кабинете заклинаний, чтобы увидеть, как мистер и миссис Монтегью входят в замок. – Может, это поможет мадам Помфри его вылечить?
–
Вот ещё, – равнодушно отозвался Рон. – Сам поправится.
–
Зато для Кхембридж это новая неприятность, – довольным голосом сказал Гарри.

Гарри и Рон синхронно постучали волшебными палочками по чайным чашкам, которые надо было зачаровать. Чашка Гарри мгновенно выпустила четыре коротенькие ножки; они не доставали до стола и беспомощно болтались в воздухе. Чашка Рона отрастила тонкие паучьи лапки, которые с огромным трудом оторвали чашку от стола, мелко дрожа, продержались несколько секунд и подкосились. Чашка раскололась надвое.
–
Репаро, – Гермиона лёгким движением палочки склеила чашку. – Всё это прекрасно, но что, если Монтегью навсегда повредился в уме?
–
Нам-то какое дело? – с раздражением бросил Рон. Его чашка снова, как пьяная, шаталась на подгибающихся ножках. – Монтегью не имел права отнимать баллы у «Гриффиндора»! Знаешь, Гермиона, если тебе не о ком беспокоиться, беспокойся обо мне!
–
О тебе? – переспросила она, хватая и возвращая на место свою чашку, радостно поскакавшую к краю стола на небольших, крепких, с синим узором ножках. – С какой стати я должна о тебе беспокоиться?
–
Когда мамино письмо пройдёт наконец сквозь кордон Кхембридж, – горько изрёк Рон, поддерживая своё слабосильное творение, – меня ждут колоссальные неприятности. Не удивлюсь, если это вообще будет Вопиллер.
–
Но…
–
Вот увидите, в том, что Фред и Джордж ушли из школы, окажусь виноват я, – продолжал ворчать Рон. – Мама скажет, что я должен был их остановить, уж не знаю как… повиснуть на хвостах мётел, что ли… но вина будет моя.
–
Если она действительно так скажет, это будет очень несправедливо! Что ты мог сделать? Только она ничего подобного не скажет, потому что, если у них и правда на Диагон-аллее хохмазин, значит, они давным-давно всё спланировали.
–
Да-а… ещё вопрос, откуда он взялся, этот хохмазин? – пробормотал Рон, слишком сильно ударяя палочкой по чашке. Та упала и замерла, беспомощно подёргиваясь. – Странно, да? Помещение на Диагон-аллее – это же дорого! Мама захочет знать, во что они впутались, чтобы получить такую огромную сумму.
–
Я сама об этом думала, – сказала Гермиона. Её чашка бойко топотала вокруг чашки Гарри, толстые короткие ножки которой никак не могли достать до стола. – Вдруг Мундугнус уговорил их продать ворованный товар или что-нибудь в таком духе?
–
Нет, – коротко бросил Гарри.
–
Откуда ты знаешь? – хором спросили Рон и Гермиона.
–
Знаю… – Гарри замялся. Похоже, пришло время во всём сознаться. Молчать больше нельзя, иначе все будут подозревать Фреда и Джорджа в преступлении. – Потому что деньги дал я. Это мой приз за Тремудрый Турнир.

Повисло потрясённое молчание. Чашка Гермионы подскакала к краю стола, упала и разбилась.
–
О, Гарри, не может быть! – воскликнула Гермиона.
–
Очень даже может, – с вызовом ответил Гарри. – И я ничуть не жалею. Мне деньги не нужны, а у них будет прекрасный хохмазин.
–
Но это же отлично! – возликовал Рон. – Во всём виноват ты, Гарри! Меня маме винить не в чём! Можно, я ей расскажу?
–
Расскажи, – безрадостно согласился Гарри, – особенно если она считает, что они перепродают краденое.

Гермиона до самого конца урока не произнесла ни слова, но Гарри был уверен, что её выдержки хватит ненадолго. И действительно, на перемене, как только они вышли из замка на слабое майское солнышко, Гермиона остро посмотрела на Гарри и с решительным видом раскрыла рот.

Но Гарри не дал ей ничего сказать.
–
Пилить меня бесполезно, что сделано, то сделано, – твёрдо заявил он. – Деньги у Фреда с Джорджем – судя по всему, они уже порядочно потратили, – забрать их я не могу, да и не хочу. Так что побереги силы, Гермиона.
–
Я хотела поговорить не о них! – обиженно воскликнула Гермиона.

Рон недоверчиво фыркнул. Гермиона ожгла его нехорошим взглядом.
–
Не о них! – сердито повторила она. – Я хотела узнать, собирается ли Гарри идти к Злею просить о продолжении занятий окклуменцией!

У Гарри упало сердце. В день побега близнецов, едва улеглись разговоры об их необыкновенном поступке, Рон и Гермиона захотели узнать, как прошла встреча с Сириусом. Об истинной причине, побудившей Гарри искать общения с крёстным, друзья не знали, и придумать, что им сказать, было чрезвычайно трудно. В конечном итоге Гарри, вполне правдиво, сообщил, что Сириус велел возобновить занятия со Злеем. О чём потом не раз пожалел: Гермиона без конца возвращалась к этой теме в самые неожиданные для Гарри моменты.