- Так что вы видели? - спросил Хадсон.

- Коридоры, полированные полы. Вода. Много камня. И еще лифты! У них
есть лифты, - сообщила Буккари.

- Они предоставили нам крышу над головой, - добавила Ли. - Ее комната
похожа на эту, только поменьше и гораздо теплее. Голдберг сказала, что
ничего обезболивающего ей не давали. Пришлось бедняжке потрудиться. Все
продолжалось несколько часов, но она чувствует себя хорошо.

- А теперь получите! - воскликнула Буккари. - Роды были под водой!
Голдберг говорит, что ее поместили в темную комнату с каменным корытом,
наполненным горячей водой.

- Так делали и на Земле, - сказала Ли.
* * *
Уединиться на станции Золотой Рудник было почти негде, их зимнее
убежище оказалось весьма скромным. Доворнобб и Катеос, оба достигшие зрелого
возраста, понимали, что готовы к браку, и хотели откровенно и без утайки
обсудить этот вопрос. Требуемое местечко все же отыскалось - под куполом
тепличного участка, где для зимовщиков выращивались фрукты и овощи. Давление
здесь было таким же, как и снаружи, а температура весьма умеренная. По
понятиям крионцев, здесь господствовал холод. Что за стенами, об этом
Доворнобб и думать не хотел.

К стенам купола ветер прибил листья и прочий мусор. Шел снег. Первые
снежинки неспешно кружились в воздухе, прежде чем упасть на прозрачную
поверхность купола, а затем соскользнуть вниз. Доворнобб и Катеос сели на
зеленую скамейку, сняли шлемы и посмотрели друг на друга. Они разговаривали
много раз, но сказали очень мало.

- Говорят, каждая снежинка непохожа на другую, - вздохнула Катеос.

- Эт Силмарн утверждает, что к вечеру все, на сколько хватает взгляда,
будет покрыто снегом, - сказал Доворнобб. Он встал, подошел к куполу и
проверил температуру, но тут же отдернул руку и спрятал ее в перчатку. - Ух!
Холодно!

Ученый вернулся к скамейке и посмотрел на Катеос. Она сидела тихо и
как-то непривычно робко. Доворнобб уже привык к ее говорливости и
непосредственности, тем качествам, которые женщина проявляла только в
общении с ним. Важность предстоящего разговора сковывала и его самого. Он
сел, взял ее за руку и нежно пожал. Катеос, отвернув лицо, ответила тем же.

- Наша жизнь осложнилась, - начал Доворнобб.

- И в то же время в ней появилась цель, - тихо продолжила она. -
Большая определенность, - ее глаза высматривали что-то за пределами купола,
за завесой снегопада.

- Мне хотелось бы выразить свои чувства.

- Вы уже сделали это, без всяких слов, - Катеос пристально посмотрела
на него. Если бы у Доворнобба и оставались какие-то мысли о независимости
или подозрения, которых на самом деле не было, то этот нежный, милый и
доверчивый, но в то же время напряженный взгляд устранил бы все сомнения и
сокрушил барьеры. Его жизнелюбивое сердце и свободная душа устремились к
этой женщине, он отчаянно и страстно желал принадлежать ей, но к этому
стремлению отдать себя добавлялась и потребность обладать.

- Говорят, что жизнь длинна, независимо от того, сколь мало в ней дней,
если ее делить с кем-то, - сказал он после паузы, которая включала в себя
все очарование близости.

- И еще говорят, - в тон ему промолвила Катеос, - что настоящая
любовь - это вечно благоухающий цветок, не знающий сезонов и никогда не
увядающий.

Эмоции переполнили ученого, унося последние сомнения.