Благословен мой народ. Они живут в наших реках и озерах.
Они глядят на нас с лун, зажигают солнце и звезды. Каждое дерево, каждый
стебелек травы, каждая капля дождя, каждая сияющая снежинка - боги в них, в
каждом из нас, и все это - дух. Благословен мой народ. Боги повсюду, и они
справедливы. Благословен мой народ. Споем! Возблагодарим за все, что дано
нам, чем мы благословлены. Споем!

Голоса собравшихся грянули мощно, вознося хвалу богам, подтверждая
верность традициям. С присущим им в таких случаях пылом обитатели скал пели,
наполняя пещеру звуками, наплывающими друг на друга, рождающими нечто еще
более грандиозное, величественное. Мощь этого пения потрясла бы любого
новичка. Колокола гремели в тон, и казалось, еще немного, и каменные стены
содрогнутся и падут. Огни ламп колыхались, тени дрожали, воздух вибрировал
от энергии, переполняющей зал. Время шло, его никто не отмерял, но когда
нужный момент настал, ее хрупкие руки снова взлетели над головой. На крыльях
играли золотистые и синие огоньки, а звуки песен и колоколов, преодолев
барьер восприятия, унеслись, оставив лишь тихое баюкающее колыхание. Но и
оно продолжалось недолго, и, словно исчерпав остатки сил, умерло,
растворившись в раскаленной тишине. Верховная жрица оглядела собравшихся,
лицо ее озарила улыбка, полная внутреннего света и умиротворения.

- Благословен мой народ. Голосами наших предков, - произнесла она, и
слезы радости оросили ее щеки. - Благословен, - и сотни голосов повторили
негромко, но убежденно \"благословен\".

Снова ударил массивный колокол, теперь уже шесть раз, и верховная жрица
подала знак. Судьи вышли вперед - девять высоких женщин из племени мастеров.

Торжественные и величественные, они встали за девятью подиумами из
оникса. В оранжевых одеяниях, как и первая группа, но с ониксовыми
ожерельями на шее, судьи замерли с высоко поднятыми головами. Зал затих,
затаив дыхание, ибо настал час расплаты. Те из обитателей скал, кто
умышленно причинил вред, будут осуждены на изгнание, на верную смерть в
ледяной пустыне.

- Благословен мой народ, - нараспев произнесла верховная жрица. -
Правосудием. Дадим же ему слово! Услышим голос справедливости!

И зал застыл.

Начался суд.
* * *
- Холодно! - пожаловался Фенстермахер.

- Да здесь холодно ежедневно, - сказал Уилсон, тасуя карты.

- Перестаньте ныть! В пещере в сто раз холоднее, - шикнула на них
Доусон.

- Так что происходит, лейтенант? С какой стати нам дали выходной? -
спросил Уилсон. Он сидел на куче шкур, прикрывшись одной из них.

Буккари разложила перед собой рисунки - словарь аборигенов. Ее
коллекция значительно выросла. Хадсон и Макартур помогали ей
систематизировать символы.

- Ящерица не говорит, - ответила она. - Просто сказал, что сегодня мы
должны остаться здесь. У них что-то вроде религиозного праздника.

- В переходах усилена охрана, - заметил Шэннон, разглядывая свои
карты. - Я пас.

- Религиозный праздник? - спросил Фенстермахер. - И что это может быть?

- Трудно сказать, - Буккари пожала плечами. - Что-то вроде анимизма.

- Что? - удивился Фенстермахер. - Они поклоняются животным?

- Они поклоняются всему, - ответил Макартур. - По их мнению, каждая
скала, дерево, горы одушевлены. Они обожествляют планету. У них несколько
сект, или каст. Высокие, рабочие, поклоняются камню, растениям, рыбам,
реке - все зависит от того, чем они занимаются.