Лонго смерил ее холодным, жестким взглядом, лучше всяких слов
определившим его отношение к женщине - сквозь легкую накидку дипломата
проступили черты палача. Он грубо повернулся к ней спиной.

- Я в курсе того, что происходит на Генеллане, - обратился Лонго к
начальнику станции, - и прибыл сюда продолжать расследование, - он
огляделся, словно высматривая кого-то. - Сообщалось, что вы держите здесь
одного из чужаков. Я хочу его видеть.

- Они называют себя людьми, - ответил Эт Силмарн, - и один из них
гостит у нас, полковник, - знатный крионец с трудом скрывал свою антипатию к
военному. - Люди продемонстрировали свои дружелюбные намерения.

Лонго в упор посмотрел на него и улыбнулся.

- Конечно. Но, как официальный представитель правительства, я должен
удостовериться в этих... дружелюбных намерениях. Формальность. Так где это
миролюбивое создание? Почему оно не здесь?

- Наши условия не подходят им, полковник, - объяснил начальник
станции. - При повышенном давлении газы у них в крови растворяются, и для
декомпрессии требуется несколько часов. Кроме того, люди находят слишком
высокой температуру воздуха в наших куполах. Они весьма хрупкие создания...
с физиологической точки зрения, хотя очень хорошо переносят холод.

- Уж не хотите ли вы сказать, что я должен выходить из-под купола в
этот жуткий холод, чтобы встретиться с чужаком? - возмутился Лонго.

- Нет, снаружи холодно даже для них, - успокоил его Эт Силмарн. - Он -
его имя Хадсон - живет в тепличном куполе.

Доворнобб ощутил слабый запах страха, исходящий от Лонго.

- Конечно, - бесстрастно продолжал начальник станции, - если вы желаете
избежать столь неприятной для вас встречи, то можете вместо этого изучить
имеющиеся у нас документальные материалы, включая видео и фотографии,
собранные нашей научной группой.

Полковник проглотил оскорбление.

- Ваше предложение вполне меня устраивает, - ответил он.
* * *
При окончательном анализе выяснилось, что наивысшим достижением
генерала Горрука в чисто военном плане стало именно отступление,
осуществленное просто мастерски, если иметь в виду, что другого решения у
него не могло быть: передовые части оторвались от тыла, пути снабжения
оказались перерезанными, армиям угрожало окружение, а следовательно, полное
уничтожение. Это был вопрос времени.

План Горрука состоял в демонстрации крупного наступления, подготовка к
которому позволяла сосредоточить тысячи грузовых самолетов и сотни вагонов.
О возможности отступления никто и подумать не мог, а потому обе стороны
готовились к решающей схватке, должной решить исход войны. Миллионы солдат
перебрасывались через истерзанные боями территории, зная, что их ожидает
смерть. У северян не было другого выхода: отступление или наступление,
бегство или сражение - результат один. Гибель на поле битвы, лицом к врагу
представлялась им более легкой, и северные армии, преисполнившись решимости
отчаяния, шагали навстречу противнику.

Вдохновленные Горруком войска бросились вперед с мужеством обреченных,
но когда защитники Юга подались назад, нанося при этом огромные потери
наступающим, генерал приказал начать погрузку личного состава и техники,
используя пехоту для прикрытия терминалов и аэродромов. Правда, угрозу для
них представляли главным образом свои собственные части, охваченные паникой
и дезорганизованные.