Они поднялись вверх по склону к палаткам, где пахло сырой кашей и
дымом. У костра на земле сидел Фенстермахер, склонившись над выделанной
шкурой. Натянув на деревянную раму два куска кожи, он пытался сшить их, и,
судя по всему, это давалось ему нелегко.

- Проснулась, - проворчал Фенстермахер, не поднимая головы. - И уже
кричит - пожалуй, будет поразумнее своего папаши, хотя можно ли быть тупее?

- Спасибо, что присмотрел, Уинни, - поблагодарила его Голдберг, и,
положив рыбу у костра, вымыла руки теплой водой. Закончив санитарную
обработку, она понюхала пальцы и нырнула в одну из палаток. Хани лежала на
спине, обложенная мехами, и сосредоточенно играла с пальцами ног. Голдберг
наклонилась, подняла дочку, усадила на колено.

Над озером нависли тяжелые мрачные тучи, грозя разразиться дождем.
Всего лишь несколько дней назад астронавты уже пережили настоящую бурю.
Голдберг укутала ребенка мягким мехом рыкуна, девочка еще крепче уцепилась
за мать, явно не желая расставаться с ней.

- Не могу поверить, что Шэннон разрешил тебе пустить эти шкуры на
детское одеяло, - заметила Доусон. - Такой мех - и впустую.

Фенстермахер молча сопел, не отрываясь от работы, зажав зубами конец
кожаной полоски. Услышав замечание Доусон, он пробормотал что-то
неразборчивое.

С вершины холма по-прежнему доносились глухие удары топоров: Тукманян и
Шмидт не прекращали работы уже три часа. Чуть в стороне от палаток, удобно
устроившись на превращенном в кресло чурбане, восседал Уилсон. Рядом с ним
лежал небольшой топорик аборигенов. Буккари и Шэннон что-то оживленно
обсуждали с Тонто, примостившимся на стволе поваленного дерева. Юный охотник
с недавних пор повсюду сопровождал лейтенанта, вызывая шутки матросов.

- Эй, шеф, - окликнула Уилсона Голдберг. - Я устала от женской работы.
Чем мы занимаемся? Шьем и чистим рыбу.

Уилсон и Буккари повернулись в ее сторону. Шэннон сделал это еще
раньше, правда, его взгляд был устремлен на Доусон. От долгого сидения у
костра Уилсон вспотел.

- Тебе не повезло, бедняжка Голдбрик! - он нахмурился. - Не знаю, что и
сказать. Вот! - подняв с земли топорик, Уилсон швырнул его к ногам женщины.
Тонто непроизвольно вздрогнул. - Займись моим делом - наколи дров и перенеси
к костру, а я с удовольствием что-нибудь заштопаю. Да! А уж потом у меня
найдется время и для другой работы. Моей. Да! Настоящая мужская работа -
повар!

- Эй, Ганнер! Успокойся, - вмешалась Буккари. - Голдберг пошутила.

- Хм, - фыркнул Уилсон. - У нее это хорошо получается.

- Не в самый лучший момент ты зацепила Уилсона, - сказала Буккари
уставшей матери. - Наберись терпения. У тебя на руках ребенок, а Доусон
сейчас не в той форме, чтобы помочь как надо, всему свое время.

- Конечно, лейтенант, - вмешалась подошедшая Доусон. - Боже, шеф! А я и
не знала, что ты так заработался. Шуток не понимаешь? А мы-то с тобой все
время по-хорошему.

- Слушай, Доусон, найди себе другой объект для развлечений. Твоего
размера, - проворчал Уилсон.

- Это уже лучше, - ответила Доусон. Она подмигнула Шэннону, обняла
Голдберг и подтолкнула к тропинке.

- Пойдем-ка, бедолага, посмотрим, как там ребята управляются.

Обе женщины пошли вверх по склону, не заходя в палатку. Голдберг
сменила руку, на которой лежала малышка, и поправила меховое покрывало. Они
уже подходили к карьеру, где мужчины обтесывали камни.